Кто в нашей стране не знает пузырёк с ярко-зеленой жидкостью? Для нас «зелёнка» — это больше, чем просто антисептик. Это первая помощь при сбитых коленках и обязательный атрибут ветрянки, превращающий ребенка в веселого леопарда. Но покажите этот флакон иностранцу — и вы увидите неподдельное изумление. Для них это странное и очень маркое средство. Почему же так вышло? Как копеечный советский препарат завоевал наши сердца и аптечки, а остальной мир его проигнорировал? И при чем тут вообще бриллианты?
Наша история начинается не в химической лаборатории, а в родильном доме. В середине XIX века венгерский врач Игнац Земмельвейс работал в Вене и был потрясен смертностью рожениц от «послеродовой горячки». Он заметил любопытную деталь: в одном отделении, где роды принимали акушерки, женщины уходили из жизни реже, чем в другом, где работали врачи и студенты.
Гениальная догадка Земмельвейса была простой: врачи приходили в родзал прямиком из патологоанатомического театра после вскрытий, даже не помыв руки. Они переносили «трупные частицы» — как тогда называли инфекцию. Земмельвейс настоял на том, чтобы перед осмотром руки обрабатывали раствором хлорной извести: смертность упала в разы!
Игнац Земмельвейс предложил ополаскивать руки раствором хлорной извести
Казалось бы, триумф? Как бы не так! Коллеги-врачи восприняли идею в штыки. Их задело предположение, что они, образованные люди, могут быть разносчиками заразы. Земмельвейса уволили. Лишь много лет спустя Луи Пастер подтвердил его правоту, а Земмельвейса признали родоначальником антисептики.
Примерно в то же время французский химик Луи Пастер окончательно доказал, что многие болезни вызываются микроорганизмами. Это открыло охоту на эффективные антисептики. И помог в этом случай.
Луи Пастер стал основоположником науки микробиологии и вакцинации
В 1856 году 18-летний английский химик Уильям Перкин на пасхальных каникулах пытался в своей домашней лаборатории синтезировать искусственный хинин — дорогущее лекарство от малярии. Вместо целебного порошка он получил стойкое лиловое пятно на одежде. Юный изобретатель не расстроился, а, наоборот, разглядел в своей ошибке потенциал. В то время пурпурный цвет был символом роскоши и власти, а получали его из дорогого природного красителя.
Перкин наладил производство синтетического красителя, назвав его «мовеин», и стал богачом. Его успех вдохновил других химиков на эксперименты с анилином. Вскоре были получены самые разные цвета, включая тот самый зеленый.
Уильям Перкин в результате опытов получил вещество пурпурного цвета
Но какое отношение красители имеют к медицине? Оказалось, самое прямое. Их начали использовать для окрашивания микробов, чтобы лучше видеть их под микроскопом. И в процессе обнаружили удивительную вещь: некоторые красители не просто окрашивали бактерии, но и уничтожали их. Так анилиновые красители, включая наш «бриллиантовый зеленый», стали мощными антисептиками и спасли миллионы жизней. А самого Перкина за его открытие удостоили рыцарского титула.
Стоимость вещества — копеечная, а название — королевское. Почему «бриллиантовый»? Вся соль в лингвистической ошибке при двойном переводе.
Исходное латинское название вещества — viridus nitentis, что означает «зеленый блестящий». Французы, переводя это, использовали слово brillant (блестящий). А когда название дошло к нам, кто-то из переводчиков решил, что ближайшим и самым красивым аналогом будет именно «бриллиантовый». Так скромный антисептик получил аристократическую приставку, не имеющую к драгоценным камням никакого отношения.
Так почему же в Европе и США не оценили это эффективное и дешевое средство? Причин несколько, и они лежат в разных плоскостях.
Эстетика против практичности. Главная причина — внешний вид. Западная медицина всегда уделяла большое внимание психологическому комфорту пациента. Яркие зеленые пятна на коже, которые не смываются несколько дней, портили внешность. Гораздо популярнее стали бесцветные антисептики (тот же йод уже давно существует в форме бесцветного раствора — повидон-йода) или мази с антибиотиками, которые не пачкают одежду и кожу. Тот же знаменитый «фукорцин» («красная зеленка») на Западе существует как «жидкость Кастеллани» — чаще всего бесцветная, без добавления красящего фуксина.
Пробел в исследованиях. «Бриллиантовый зеленый» появился и массово применялся еще до того, как в фармакологии утвердились строгие правила клинических испытаний.
Сегодня же проводить масштабные и дорогостоящие исследования для препарата, который давно снят с производства в большинстве стран и стоит сущие копейки, фармакологическим компаниям просто невыгодно. Нет коммерческого интереса — нет и новых данных для официального одобрения.
Что же лучше: зелёнка или йод? Оба антисептика хороши, но для разных целей.
Йод — более агрессивный и эффективный против бактерий и грибков. Он сильнее сушит и прижигает кожу, поэтому его нельзя наносить на открытые раны — только по их краям. Идеален для обработки порезов, воспалений вокруг ногтя.
Зелёнка — мягче. Она меньше сушит кожу, поэтому ее можно наносить непосредственно на ссадины и раны. Это делает ее незаменимой при ветрянке: она подсушивает пузырьки, предотвращает инфицирование и, что важно, позволяет отмечать новые высыпания.
Вот и весь секрет. Наша любовь к зелёнке — это смесь исторической случайности, советской практичности и нежелания обращать внимание на эстетические условности. Так что в следующий раз, замазывая царапину, помните: вы используете средство с королевским именем, полученное из красителя для королевских мантий.